Вокруг очень много психологов, почему же может быть сложно найти специалиста для работы с темой сексуализированного насилия в детстве?
Александра Олейник: Пока в России профессиональное сообщество психологов/психотерапевтов находится, по сути, в зачаточном состоянии. Нет лицензирования, нет действующих институтов, которые следили бы за соблюдением этики. Если специалист/ка не проходил/а личную терапию и избегает супервизии, то это остается только на его/её совести, и клиент/ка никак не может проверить, что там на самом деле. Это приводит к тому, что при кажущемся изобилии специалистов/ок, крайне сложно найти кого-то действительно компетентного. А при отсутствии терапии и супервизии даже неплохие специалисты/ки могут быть очень сильно подвержены эмоциональному выгоранию, что, в конечном итоге, тоже не идет на пользу клиентам/ кам.
Работа психолога, особенно, когда речь идет о помощи пострадавшим от насилия, а особенно — инцеста, крайне тяжелая и эмоционально сверхзатратная. При этом, на сегодняшний день, частно практикующий/ая психолог/иня в России — это часто очень одинокая работа. Сочетание этих факторов приводит к тому, что специалист/ка, работающий/ая с темой насилия, чувствует себя так, как будто выгребает на маленькой лодочке в шторм против ветра: весла все тяжелее, руки уже отваливаются, а берега все нет. В такой ситуации, в какой-то момент некоторым может захотеться бросить всё и закричать на клиента/ку: «Вы сами несете ответственность за то, что с вами произошло!».
Поэтому лучше, конечно, искать психолога/иню, не только заявляющего/ую, что он/а помогает пострадавшим от насилия, но и регулярно проходящего/ую супервизии и интервизии, включенную в профессиональное сообщество.
К сожалению, это не гарантия того, что вы не натолкнетесь на виктимблейминг. Поэтому, хорошо помнить, что если даже уже у пятого/ой специалиста/ки зашла речь о том, что клиент/ка каким-то образом привлекла насильника, то это не означает, что это имеет хоть какое-то отношение к действительности.
Любой разговор, уводящий вас от ваших чувств к чувствам насильника (как, например, «ему тоже наверняка было тяжело в тот момент»), любые попытки протолкнуть идею прощения за совершённое над вами насилие, поиски других виноватых, кроме автора насилия (сама пострадавшая, мать или кто-то ещё) — явный признак того, что вам необходимо сменить психотерапевта/ку.
Все эти слова — это не психотерапия, и не принесёт вам никакой пользы. Это всего лишь попытки самой психотерапевт/ки справиться со своей тревогой и фрустрацией. Да, работать с пережившими насилие тяжело и порой очень страшно. Но это не ваша проблема, вы не должны облегчать жизнь своего/й психотерапевта/ки. Мы по умолчанию должны быть достаточно прочными, чтобы выдержать то, что рассказывают наши клиенты/ки, не скатываясь в свои защитные механизмы.
